«В той, моей Махачкале…»

 

Все самое главное в жизни делается из-за любви. Ну, или из-за недостатка этой любви. Я так думаю. Когда мы были еще школьниками, мои одноклассники на лето уезжали к себе в «селуху». Там был их настоящий дом, кладбища, где покоились их прадеды и прапрапрадеды, стены старой сакли с отпечатком маленькой руки – папа приложил, когда был еще ребенком, еще сад, про который известно доподлинно – кто и когда какое дерево посадил. И вот они уезжали, а я оставалась. Мне уезжать было некуда, я родилась в Махачкале, как моя мама, ее папа, папа маминого папы и даже его дедушка. Мой Дом был здесь.

 Но он был не совсем правильным, этот дом. В том смысле, что родового дома с его стенами, полом, потолком, очагом, чердаком и всем, что к этому понятию прилагается, у меня не было. Один, принадлежавший прадеду, стоял там, где сейчас гостиница «Ленинград», и был снесен вместе с остальными такими же. Другой, где жили дедушка и бабушка, и который я смутно помню, – яркие цветы, черный тутовник у крыльца, какие-то пахучие кусты вдоль выметенной дорожки, белые занавески плещутся в раскрытых окнах – был давно продан и на эти деньги куплена трехкомнатная квартира. А она, как ни крути, немножко не то. Стандартная бетонная коробка в стандартной пятиэтажке-хрущевке. И даже балконы дела не спасали. Ведь не было главного, не было связи с людьми, которые тут жили прежде. Вот оттуда, возможно, все и началось: и книга «Был такой город», и новое осознание Махачкалы.

 

СОВСЕМ МОЛОДОЙ…

Я столько написала за последние шесть лет об этом городе, что он врос в меня и заколыхался внутри, как странная причудливая водоросль. Мне иногда кажется, я знаю и понимаю его, как никто. Не в том смысле, что могу объяснить, как проехать на улицу Виноградную или легко ориентируюсь в клубке смотанных улочек и переулков Первой Махачкалы или Степного поселка, нет. Тут я путаюсь постоянно, топографический кретинизм, чего уж врать. Но я вижу его характер. Он же совсем молодой еще, что там по меркам городов какие-то полторы сотни лет! Он похож на подростка. Грубого, неопрятного, с развинченными движениями рук и ног, с быковатыми повадками, на агрессивного, ищущего себе приключений на одно место подростка, который вдруг (это очень махачкалинское слово, тут все важное, кроме тумана, происходит именно «вдруг», «нежданчиком») становится открытым, искренним. И вот он уже тащит тебя к себе и мечет на стол все, что есть в холодильнике, и говорит, чтоб ты жил тут, сколько нужно, и пойдет драться вместе с тобой и за тебя, не задумавшись ни на секунду. Этот город... Он перехватит у тебя полторы сотни «до завтра» и не отдаст никогда, а потом явится среди ночи, выдернет тебя из дома и повезет куда-нибудь на Черные камни, кормить лучшими в мире шашлыками. И они, действительно, окажутся лучшими в мире, а море рядом в темноте будет тихонько ворочаться, как огромный зверь, и бледная луна повиснет над вашими веселыми головами.

 

ОЧЕНЬ СТРАННАЯ ШТУКА… ПРОШЛОЕ

Долгих шесть лет я ходила к разным людям и записывала их воспоминания о городе. О соседях, что порой были роднее настоящих родственников, о друзьях и врагах, о поэтах и городских сумасшедших, о виртуозных карманниках и художниках, которые бродили по улочкам Гур-гур-аула с тяжеленным мольбертом на плече в поисках подходящей натуры, какого-нибудь особенно живописного обшарпанного дома. Расспрашивала, перелистывала старые альбомы, рассматривала семейные фотографии, с которых на меня смотрели удивительные лица. И в какой-то момент тот реальный город, который я вижу из окна маршрутки, который уже и не очень-то узнаю, стал наполняться тенями людей, живших тут раньше, за 10, а то и за 100 лет до моего рождения.

Это очень странная штука, правда. Идешь так себе, ни о чем специально не думаешь, и вдруг на углу Дахадаева и проспекта Гамзатова воздух будто сгущается, и ты видишь давно снесенный одноэтажный павильон «Золотая осень», рядом с которым на альчиках сидят центровые пацаны, как сидели они в начале 80-х. Или на Буйнакского через плотный слой асфальта вдруг начинают поблескивать мокрые камни брусчатки бывшей Барятинской улицы, и этот призрачный блеск разбивается таким же призрачным колесом проезжающего фаэтона. Перестук каблучков городских модниц, рожок старьевщика, тяжелая поступь вокзальных амбалов, несущих на широченных своих спинах комоды, шифоньеры и даже целое пианино, суматошный гомон базара, раскинувшегося там, где сейчас Дом Правительства. Все это прорывалось сквозь реальность и казалось даже более настоящим, чем проходящие мимо люди и обрывки их разговоров: «…я такая ему говорю – ле, ты мне больше не звони, если тебе другую засватали…», «… а Ибра его каааак взял на баш!».

Интересно, брали кого-то на баш царские офицеры с одной из любимых моих фотографий, где запечатлены члены благотворительного общества «Белый Цветок»? Думаю, что не исключено. Думаю, вполне может быть, что у них находилось время и на сбор средств в помощь больным чахоткой, и на другое разное. Пусть это и называлось иначе – дуэль, к примеру. И вот они мерещатся мне, эти люди, что делать, как быть? Их лица, конские хвосты на блестящих касках, мундиры, прямые спины, прямые плечи, прямой взгляд. И дамы рядом с ними, девушки начала ХХ века, с их шляпками, блузками и бантами. А еще мерещатся пунктуальные и точные, как логарифмическая линейка, инженеры-немцы, завезенные в Петровск Нобелем . Пивовар Вейнер , сажающий свой сад, позже так нелепо переименованный в парк им. Ленинского комсомола. И не только они, не только знать и аристократы!

На углу Буйнакского – Дахадаева я вижу, как давно уже умершая легендарная Манька -рыбачка, чертыхаясь, вытаскивает из кабачка с названием «Жена, не ругай пьяного мужа» и буквально несет домой одноногого своего супруга. А над ними, на балконе второго этажа маленькая Мадина Рамазанова , которой сейчас уже перевалило за 90, развешивает с мамой ковры на перилах. Готовится к Первомаю. И папа ее, еще не репрессированный, веселый и улыбчивый папа говорит: «Молодцы, девочки, я сейчас, только к Далгатам на минутку загляну». И семейство Далгат – соседи, друзья – тоже еще в полном составе.

В том городе, который мне виден, участковый Мирзабек важно вышагивает по Оскара в белой форменной рубашке и брюках галифе, напротив гостиницы «Дагестан» – обалденный газон с живой пальмой, а рыбаки на окраине городского пляжа вытягивают на песок тяжелые неводы и щедро раздают знаменитый каспийский залом всем желающим. Даже жулики бесконечно обаятельны в том моем городе, в той моей Махачкале. Артистичные, яркие, галантные, хоть сейчас снимай кино, вроде «Ликвидации». Там вечно кружит в вальсе красавица Наташа , как две капли воды похожая на Мерилин Монро , читает нараспев свои стихи трагически погибшая ногайская поэтесса Кадрия , из всех репродукторов по утрам звучит песня «Опустился туман с Тарки-Тау…», и бродит сумасшедший Мордехай с буханкой хлеба, а за ним бегут пацаны, уверенные, что в этой буханке рация. Там смеется на всю улицу Герцена прославленный силач великанского роста Абдурахман Кикунинский , и все с ним здороваются и зазывают в гости. Там дети с вывертом бьют по лянге, отсчитывая «люры» и «двойные люры» и обмениваются стеклянными шариками с завода «Стекловолокно», в палисадниках растет сирень и «золотые шары», а в общих дворах до поздней ночи соседи играют в лото… И шагает по Родопскому бульвару, похожий на растерянного ангела, убитый в 1993-м гениальный художник Эдуард Путерброт . К маме идет, обедать.

 

МАЛЕНЬКИЙ ПАМЯТНИК КАЖДОМУ

Я бы каждому из этих людей поставила маленький памятник, потому что они наполняли мой город смехом, красотой, характером и смыслом. Будь я мэром, я бы вообще понаставила разные скульптуры по всему городу. На Сепараторном, прямо посреди Акушинского, там, где хилый газончик, поставила бы памятник Ветру. Где еще, как не там? Это ж не проспект, а какая-то аэродинамическая труба! Даже знаю, как бы он выглядел. Представьте себе, что вы каким-то чудом поймали человека-невидимку, напялили на него длинное пальто, широкие брюки, шляпу и отвезли в этот невозможный поселок Сепараторов. И он стоял бы у вас, пригнувшись, придерживая невидимой рукой на невидимой голове видимую шляпу, брючины полоскались бы вокруг ног, пальто, застегнутое на две или три пуговицы, мотылялось бы сзади, как живое, а в пустых рукавах и за пазухой пел и резвился бы ветер.

И на смотровой площадке над городом – тоже кого-нибудь поставила. Фигурку мальчишки из камня, к примеру. На самом краешке. Чтобы смотрел вниз, на нас, на всех и ладонь, как козырек, ко лбу приставил, будто солнце уже выходит из-за моря и слепит ему глаза. Потому что за нами надо присматривать, правда. Мы какие-то все неприсмотренные, неприкаянные тут. А так идешь, предположим, по городу, тоска у тебя на душе, настроение паршивое, и ты поднимаешь глаза и видишь – он там. Стоит, смотрит в твою сторону. Сразу не так одиноко.

Честно говоря, я бы поставила памятник даже Удаву! Это вообще отдельная история про этого удава. Совершенно махачкалинская, как мне кажется. Потому что Махачкала, она не только открыта, прямолинейна и вспыльчива, она еще и страшно любопытна! И вот как-то поплыл по городу слух, что в Талги – гигантский удав, сбежавший из бакинского зоопарка, захватил девушку. Влюбился и захватил, и улегся вокруг нее кольцами. Никого, мол, уже три дня не подпускает и только ртом… или что там у них, у удавов, пасть? Неважно, в общем, передает ей хлеб, который дают ему красноармейцы, в свою очередь, расположившиеся кольцом вокруг удава. И вот на эти два кольца и на торчащую посередке девушку – понятное дело писаную красавицу – ломанулся глазеть весь город. Люди шли с детьми на руках, пацаны ехали на великах, начальство, обгоняя велики, пылило на служебных «эмках» – дело было до войны, году в 1940-м, посаженные приоры, не говоря уж о БМВ, еще не вошли в моду.

Эта живая человеческая река все текла и текла себе, пока навстречу ей не повалили те, кто шел во главе колонны. Они уже дошли до Талги, и не обнаружили там ни красавицы, ни красноармейцев с хлебом, ни самого удава, и, страшно ругаясь, повернули обратно в город. Но! Мои махачкалинцы не были бы махачкалинцами, если бы сразу поверили, что ничего там в этих Талгах нет. Они не отступили, они продолжали идти. Надеясь на впечатление, надеясь на необычное, сенсационное, как сейчас бы сказали. И вот в память об их упорстве, их вере в небывалое, из-ряда-вон-выходящее, сминающее обыденность, я бы дала им этого удава. Высекла бы его в скале, чтоб не весь был виден, чтоб только пара изгибов могучего змеиного туловища, уходящего в камень, намекающего на непредставимость размеров. Потому что моим драгоценным землякам сколько удава не отмеряй, а все равно будет маловато.

 

КАК ТЫ, ГОРОД?

И я такая же. И мне маловато! И поэтому, хотя уже давно пора заканчивать текст, я все-таки пишу за себя и за всех, кто здесь когда-то жил:

«У нас на загорелых шеях ожерелья из мелких прозрачных ракушек, где чередуются «ключики» и «замочки», на коже – соль, в исцарапанных руках ветки со спелыми ягодами терна и красного боярышника. У нас в волосах запутался ветер, что здесь дует всегда и всегда в лицо. Наши голоса сорваны от крика, и нам трудно даются слова нежности. Мы ложимся спать, строго определяя себя в пространстве, чтоб головой непременно к Тарки-Тау, а ногами обязательно к морю.

Будто готовимся вскочить и бежать туда, где простор, если разбудят посреди ночи всполохи и крики. И побежим, полуслепые, с миражами под сонным веком, ввинтимся твердой круглой пяткой в песок, бросимся в воду, нырнем. И после пары секунд удушья освоимся, развернем плавники и ласты, поплывем. С любопытством высунем из воды круглую тюленью голову – что там? Как город, который оставили? Славно горит или так себе?»


 
По теме
Глава Магарамкентского района Фарид Ахмедов на сессии собрании депутатов  района выступил с отчетом о своей деятельности за 2023 год Стенограмма.
Информация о приеме заявок и условиях специального журналистского конкурса среди республиканских средств массовой информации на лучшее освещение вопросов противодействия коррупции.
http://мо-леваши.рф/administratsiya/antiterror/1018-pamyatka-po-garmonizatsii-mezhnatsionalnykh-otnoshenij-profilaktike-ekstremizma-i-preduprezhdeniyu-konfliktov-na-natsionalnoj-i-religioznoj-pochve.
Под руководством Главы Сулейман-Стальского района Саида Темирханова в районной администрации состоялось еженедельное аппаратное совещание по актуальным для муниципалитета вопросам.
26 марта глава Табасаранского района Магомед Курбанов вручил Почетную грамоту Правительства Республики Дагестан вокалисту Управления культуры района Рустаму Рамазанову.
Почетное звание «Заслуженный архитектор Дагестана» предложили учредить в республике - Дербентский район Абдулмуслимов также предложил организовать на площадке Правительства РД «живой разговор» со строителями и архитекторами, в рамках которого премьер Дагестана намерен обсудить архитектурный вид городов республики,
Дербентский район
Почетное звание «Заслуженный архитектор Дагестана» предложили учредить в РД - Газета Дружба В ходе расширенного заседания коллегии Минстроя РД инициатива об учреждении почетного звания «Заслуженный архитектор Дагестана» была выдвинута Председателем Правления ДООО «Союз Архитекторов России» Увайсом Камаловым.
Газета Дружба
Возбуждено уголовное дело по факту смерти подростка в Кизилюртовском районе - Следственный комитет Кизилюртовским межрайонным следственным отделом следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Республике Дагестан по факту смерти 13-летнего мальчика в селе Комсомольское Кизилюртовского района 
Следственный комитет
Вакцинирован? Защищен! - Дагестанская правда Сложившаяся в Дагестане эпидемиологическая ситуация по кори продолжает настораживать, ведь некогда управляемая инфекция стала в какой-то степени неуправляемой.
Дагестанская правда
О нем смело можно сказать, что «медик с душой лирика», который ежедневно развивает свои профессиональные способности в медицине, творчестве и спорте Сайфудин Юрьевич Исаев был в числе лучших выпускников СГЗМУ им.
Город Кизляр
В Кизилюртовском районе состоялось расширенное заседание санитарно- противоэпидемической комиссии - Кизилюртовский район 27 марта в конференц-зале администрации Кизилюртовского района под председательством заместителя главы администрации района Ибрагима Муталибова состоялось расширенное заседание санитарно- противоэпидемической комиссии по
Кизилюртовский район
Тебе, поэзия, спасибо! - Дагестанская правда Поэзия всегда была неотъемлемой частью жизни общества. Она развивалась в любой культуре и на каждом континенте.
Дагестанская правда